Василий Сахаров - Когда пришла чума [litres]
– Ты чего?! – тронул я его за плечо. – Дядька!
Он посмотрел на меня и прохрипел:
– С сердцем что-то… Плохо мне… Не вовремя как…
Рядом была аптечка, в которой нашёлся нитроглицерин. Он от сердца должен помогать, об этом я знал, и когда дядька закинул в рот таблетку, сменил его за штурвалом.
Андрей Иванович, негромко ругаясь, ушёл в салон, а я развернул «восьмёрку». Сначала дело, а с болячками будем разбираться потом.
– Один справишься?! – окликнул я Валерку.
– Да!
– Отлично! Не зевай!
– Не подведу! Давай, Ваня!
Ведомая мной вертушка прошла над низиной, и в этот раз бандиты обстреляли нас всерьёз. Пули, дырявя корпус и разбив одно стекло, прогулялись по вертолёту. Однако Валерка справился. Он самостоятельно сбросил бочонки, а я при помощи простейшего передатчика активировал радиодетонаторы.
Как всё взрывалось, я не видел. Однако мог наблюдать последствия. Поднял вертушку повыше. В очередной раз прошёлся над низиной и обнаружил, что склоны обвалились, всё покрыто дымом, а на месте вражеского лагеря огромная осыпь. Груды земли и камня. Выживших нет. По крайней мере, визуально никого обнаружить не удалось. И я приземлился.
Дядьке стало немного легче, он оклемался. Валерка бинтовал левую руку, не повезло, всё-таки зацепило дружка. Поэтому в строю только один полноценный боец. Хотя, стоит признать, я до сих пор не отошёл от контузии, и у меня время от времени побаливала голова.
Прихватив автомат, я прошёлся вокруг осыпи. Дым и пыль рассеялись. Видимость отличная. Никого. Все людоеды погибли. Операция прошла успешно. Даже лучше, чем мы предполагали.
«Да уж, знать бы, что бандиты именно в этом месте, а бомбы так хорошо сработают, сразу бы их применили», – почесал я затылок и, сплюнув, направился обратно к вертолёту.
60
Андрей Иванович лежал на кровати и смотрел в потолок. Ему было плохо. Судя по симптомам, если верить медицинскому справочнику, у него невроз сердца. Никогда раньше он не слышал об этом заболевании, да и вообще редко болел. Но стрессы и напряжённый ритм жизни дали о себе знать. Тупая колющая боль в области сердца, повышенная утомляемость, плохой сон и еле заметный тремор конечностей. Заболевание не давало сосредоточиться и посвятить себя делам, и это его бесило. Он должен был планировать поход к Печоре, а вместо этого на неизвестный срок превратился в статиста, валялся в своей комнате, глотал лекарства и старался меньше нервничать.
«Тоска… Хоть бы зашёл кто…» – подумал Андрей Иванович и посмотрел на дверь.
В этот момент, словно на заказ, раздался стук. Два удара и ещё один. Так барабанил только Иван. Улыбнувшись, старший Вагрин выкликнул:
– Входи!
Племянник был в сером рабочем комбинезоне, видимо, трудился на первом уровне, и когда он сел в кресло, то первым делом поинтересовался здоровьем родственника:
– Как ты?
Старший Вагрин поморщился:
– Не очень. Укатали сивку крутые горки.
– Да ладно тебе. Отлежишься и будешь как новенький. Главное, сейчас поберечься. Но, конечно, лучше бы тебя хорошему опытному врачу показать.
– Прое…али мы своего врача. А нового взять негде.
– На Печоре есть, в колонии людоедов, и не один, а сразу трое. Так пленный говорил.
– Помню. Только как их вытащить?
– Есть идея, – усмехнулся Иван.
– Хочешь самостоятельно в рейд сходить? – Андрей Иванович сразу понял, что задумал беспокойный родственник.
– Да.
– Не смей. Слишком рискованно. Валерка раненый, а у меня сердце барахлит. Ты единственный мужчина на весь бункер, на тебе всё повисло, пока я не восстановлюсь.
– Иваныч, – племянник решил отстоять свою позицию, – мы потеряли пять дней. На Печоре уже знают, что мы уничтожили отряд Четвёртого, и пришлют новых головорезов, о которых мы узнаем, только когда они засветятся рядом с бункером. Драгоценное время уходит, ты это знаешь, и необходимо сделать так, чтобы они о нас забыли. Раз и навсегда. А сделать это можно только одним способом – подобраться к ним поближе и завалить Второго. Он последний, кто о нашем бункере знает. И если даже он поделился с кем-то информацией, после его смерти начнётся грызня, и всем будет не до нас.
– Я это понимаю, Иван. Однако как ты до них доберёшься? Осень наступила, холодно, и до Печоры путь не близкий.
– На вертушке полечу. Спрячу её в тридцати – сорока километрах от лагеря людоедов, и пешком к ним выйду.
– И попадёшься.
– Теперь я опытней, не попадусь.
– А если вертолёт обнаружат?
– Всё может быть, совсем исключать такой вариант нельзя. Но вероятность этого минимальна. Здесь и раньше людей почти не было, а сейчас человека днём с огнём не найдёшь. Если не знать, где искать.
– Нет, Иван. Я тебя не отпускаю.
Племянник дальше спорить не стал:
– Как скажешь, Иваныч. Ты старший.
Вагрины замолчали. Но вскоре Андрей Иванович задал вопрос:
– Как у нас дела?
– За минувшие сутки ничего не изменилось. Женщин, кто не сидит с детьми, отправил на уборку помещений. У Валерки рука болит, но покраснение сходит, антибиотики помогли. А Люда с малышом в отсеке управления.
– Вертушку починил?
– Там мелочь. Стекло поменял, запасное было, а дырки в корпусе монтажной пеной залил.
– Короче, возиться не стал?
– Нет. Других дел много. Энергетику восстанавливал и видеокамеры снаружи монтировал. Людоеды, суки рваные, половину расстреляли. Просто ради забавы.
– Видать, не собирались задерживаться.
– Понятно, что не собирались. Если бы они полностью взяли бункер под контроль, то вывезли бы всё ценное и ушли.
– За один раз они всё не вывезли бы.
– Конечно. Но тогда оставили бы здесь охранную группу и работяг.
Иван поднялся, и Андрей Иванович встрепенулся:
– Уходишь?
– Да. Хочу ещё пару видеокамер установить и замаскировать.
– Они, наверное, уже заканчиваются?
– Ага. На складе всего пять штук осталось.
Парень повернулся к выходу, и старший задал ещё один вопрос:
– А с Елей у тебя как?
Не оборачиваясь, Иван ответил:
– Нормально. Она не против ко мне переехать. Но Валерка ворчит. Поэтому я ситуацию временно заморозил. Пару раз поцеловались, пообжимались, и всё.
Младший Вагрин покинул апартаменты, и Андрей Иванович снова остался один…
День прошёл без происшествий. Старший Вагрин отлёживался, а вечером пришла Людмила с сыном. Андрей немного поиграл с ребёнком, потом они поужинали, а затем сон. В общем, ничто не предвещало каких-то резких изменений. Однако утром в апартаментах появился Валерка. Баюкая перевязанную руку, он остановился в дверях.
– Тебе чего? – Андрей Иванович сидел за столом.
Валерка сказал:
– Иваныч, я главный выход закрыл. Скажи Людмиле, что можно сигнализацию включать.
– Не понял, – нахмурился Вагрин. – На поверхность кто-то выходил?
– Ну да, – кивнул Валерка. – Мы с Иваном вертолёт выкатили. Трактор я обратно загнал, а он улетел.
– Как улетел? Куда? Когда?
– Полчаса назад. Сказал, на разведку. Ты приказал.
– Я ничего не приказывал!
– Как же… – растерялся Валерка. – Он сказал…
– Вон! – Андрей Иванович ударил кулаком по столу.
Парень поспешил ретироваться, а в комнате от крика проснулся и захныкал малыш. И Вагрин услышал сонный голос Людмилы, которая не спала полночи:
– Чего кричишь с утра пораньше?
Она подошла к ребёнку, взяла его на руки и стала баюкать. Вага посмотрел на неё, унял свой гнев и сбавил громкость:
– Иван улетел.
– Наверное, отправился к Печоре, людоедов отстреливать? – Людмила была совершенно спокойна.
– Скорее всего.
– А чего ты ожидал? Он такой же, как ты. Подумал, принял решение и пошёл к цели. Разве не так?
– Так, – согласился Андрей. – Но я ему запретил, а он ослушался.
– Успокойся. Он уже не мальчик, который будет безоговорочно выполнять то, что ему велели. Парень давно живёт своим умом, и ты должен это понимать.
– Да я понимаю. Но считал, что в этот раз он меня послушает. Ведь опасно одному, и грохнуть главаря людоедов нелегко.
– Уверена, Иван справится. А если поймёт, что не потянет, успеет уйти. Людоеды, конечно, душегубы опытные.
Но самых лучших бойцов они уже потеряли, а Иван – не домашний мальчик-зайчик и кое-что умеет.
Андрей Иванович снова с ней согласился, успокоился и вызвал Валерку, который сообщил, что Иван взял с собой не только оружие, снаряжение и боеприпасы, но и радиостанцию. Так что будет регулярно выходить на связь, а первый сеанс через полтора часа.
Ругать Валерку смысла не было. Поэтому Андрей Иванович, собравшись с силами и закинув в рот очередную порцию таблеток, медленно побрёл в радиорубку. Раз уж ничего нельзя изменить, то следовало принять ситуацию, какая она есть, и постараться оказать Ивану помощь. Хотя бы советом.
